"Ко мне в полк выходит 6 пажей: брат нашего полкового жалонера Крейтон, князь Голицын, князь Черкасский, Вильчковский, Рудановский и Тилло. Они вчера прибыли в полк. (Запись в дневнике Великого князя Константина Константиновича за 2 августа 1892 г.)
"В 4 ч ко мне пришли преображенцы Лорис-Меликов и Крейтон 2-й; мы играли в белой зале 3-е трио Бетховена, пили чай с женой и ещё сыграли 1-е трио. Так было приятно. Лорис играет прекрасно; у Крейтона не хватает силы звука, но он дела не портил." (Запись за 6 апреля 1893 г. в дневнике Великого князя Константина Константиновича)
"Ходили гулять с Ники; к нам присоединились Коростовец 1-й, Митя Сабуров, князь Черкасский и Крейтон 2-й, которого прозвали у нас Lady." (Запись за 29 июля 1893 г.)
«В течение последних дней в печати появились сообщения о ходе текущих событий и о перемене правительства. Никаких, однако, положительных данных, в какой мере эти сообщения соответствуют действительности, я не имею, а потому и обращаюсь к населению губернии с призывом к тому, что, я уверен, желают все благомыслящие люди. Нам необходимо сохранить спокойствие во что бы то ни стало, зная, что всякий беспорядок лишь на руку врагу России, в борьбе с которым полегло столько наших братьев, сыновей и отцов. Нам нужно, сплотившись воедино, не прерывать ту ежедневную работу, которую мы несем в силу взятого на себя долга перед Родиной, перед государством, перед армией, стоящей грудь грудью с врагом, перед нашими близкими. Помните, что слухи и печать не заключают в себе ничего достоверного, сдерживайте горячих и скорых на всякие непродуманные, непоправимые решения. Россия должна победить немца, а мы должны неустанно делать дело, к которому каждый из нас приставлен. Сея тревогу, сея волнения, мы помогаем врагу России." *
Очевидец Иосиф Долинский вспоминал: "До Студеной горы шли спокойно... Потом началась расправа. Полицмейстеру Иванову разбили все лицо, губернатора уронили на мостовую и кто как сумел ударить - кто ногой, кто кулаком. А жену бабы драли за волосы и характерно вытащили привязную косу и стали ругаться: «Ах сволочь, да у нее и волосы-то чужие». Женщин смогли унять, новая попытка расправиться была предпринята около тюремных ворот."