Шипов Сергей Павлович

"Первоначальное основательное и, по тогдашнему времени даже блестящее домашнее воспитание и образование до 13-летнего возраста, Шипов получил под непосредственным наблюдением своей горячо любимой матери, женщины умной и образованной, положившей в основу воспитания детей правила христианской веры и внушившей им безграничную любовь к престолу, отечеству и всем своим ближним. Продолжение образования было вверено наставнику, а также дяде М. С. Щулепникову. Они воспитали в юном Шипове страстное стремление к самообразованию, которое не покидало его всю жизнь, невзирая на служебные обстоятельства, часто создававшие для того неблагоприятную обстановку." ("Русский биографический словарь")

Товарищи "не весьма любили его, потому что он мало с ними сходился, редко посещал их шумные компании и большую часть свободного времени проводил за книгами; они редко посещали его, потому что не находили у него ничего привлекательного, то есть ни карт, ни пуншу".

"Все часы досуга моего я обыкновенно употреблял и употребляю ныне преимущественно на чтение таких книг, которые могли бы доставить мне новые полезные сведения и усилить средства мои действовать ко благу моего Отечества; даже и в самое тяжкое время моей служебной деятельности я не позволял себе провести одного дня не прочтя чего-либо такого, что могло бы возвышать мою душу или питать умственную мою деятельность и усовершать моё политическое образование." (Из записок С. П. Шипова)

"Я помню, что в начале командования моего ротою, имея от природы мягкое сердце и только 22 года от роду, я излишне снисходителен был к проступкам нижних чинов и что послабление моё породило беспорядки, которые едва не подвергли меня ответственности. Тогда я почувствовал необходимость быть твёрдым, наказал виновных и поставил себе правилом подвергать неопустительно все проступки подчинённых моих заслуженному взысканию.

[...] В течение долговременной службы моей я убедился в том, что для сохранения порядка нужны не жестокие наказания, но бдительность начальника и уверенность подчинённых в том, что за всяким дурным поступком следует хотя лёгкое, но неизбежное наказание." (Из записок С. П. Шипова)

"...на сих дня Государь, говоря ему [князю П. М. Волконскому] о вас [С. П. Шипове], сказал: "Я очень доволен полковником Шиповым, он принял самый расстроенный полк в армии и в короткое время поставил его на степень самых лучших полков. Я много слышал о нём доброго; он молод и подаёт хорошие надежды." (Из записок С. П. Шипова)

"По смерти Императора Александра, я поехал к Шипову, и мы вдвоём разговаривали о тогдашних обстоятельствах. Он сожалел, что брата его [речь идёт об И. П. Шипове - прим. О.Х.] не было в городе, который со 2-м Преображенским батальоном стоял вне города, как и все 2-е батальоны гвардейских полков. Сергей Шипов говорил, что желает устроить так, чтобы можно было нам втроём поговорить. Через несколько дней я поехал к нему опять. [...] ...мы стали говорить о тогдашних обстоятельствах и делать различные предположения о будущем Императоре. Наконец он сказал: "большое несчастье будет, если Константин будет Императором".
Я. Почему ты так судишь?
Он. Он варвар.
Я. Но Николай человек жестокий.
Он. Какая разница. Этот человек просвещённый, а тот варвар.
Я. Константин теперь не молод. С тех, как он в Варшаве, он ведёт себя совсем иначе, нежели вёл себя в Петербурге. Говорят, жена его очень смягчила его нрав и почти совсем его переменила.
Он. Не, как можно сравнить его с Николаем. Этот человек просвещённый, европейский, а тот злой варвар.
Я. [...] Если Константин откажется от престола, то трудно будет заставить солдат присягнуть Николаю. [...] У нас это новое, чтоб Император, которому присягнули, отказался от престола. Каким образом заставить поверить солдат такому небывалому примеру? [...]
Он. Я отвечаю за свой полк, я могу заставить своих солдат присягнуть кому хочу. [...] Меня солдаты послушают. Я первый узнаю, если Константин откажется, мне тотчас пришлют сказать из Аничковского дворца. Я тотчас приведу свой полк к присяге; я отвечал за него, я дал слово.
[...] Из продолжавшегося разговора я видел, что Шипов передавался совсем на сторону Николая и не с тем требует сведений, чтобы действовать на наших видах. Это для нас была большая потеря, потому что Шипов был всегда членом, на которого полагались, и очень дружен с Пестелем. Он был полковой командир и не только по словам его, но и по слухам был любим в полку. И хотя, быть может, слишком много приписывал себе власти на своих подчинённых, но без сомнения, мог иметь довольно влияния на умы их и, следовательно, сделать большой перевес на ту сторону, которую примет."

"Семёновского полка командир Шипов признался Трубецкому, что он дал слово великому князю Николаю привести свой полк к присяге, как скоро получит от него приказание." (Записки князя С. П. Трубецкого)

"После барабанного боя нам прочли вновь сентенцию и профос начал ломать над моею головою шпагу (мне прежде велено было встать на колени). Во весь опор прискакал генерал и кричал: "что делаете?" С меня забыли сорвать мундир. Подскакавший был Шипов. Я обратился к нему, и вид мой произвёл на него действие Медузиной головы. Он замолчал и стремглав ускакал."

"В 1828 году я женился на девице графине Комаровской, в которую с 1826 года был влюблён. Великий князь Михаил Павлович удивился известию, что я женюсь, но очень хвалил мою невесту". Единственный сын Николай скончался в младенчестве.

"Эта часть Военного министерства была в полном беспорядке. Одной из главных причин этого беспорядка были ничтожные оклады, полагавшиеся по штатам чиновникам, закрывшие доступ в это ведомство людям способным, гнушавшимся пополнять свое скудное содержание недозволенными законом способами. Шипов начал с увеличения окладов содержания чиновников, что дало ему возможность окружить себя способными и преданными делу людьми."

С. П. Шипов "неутомимо трудился над распространением в польском обществе верных понятий об истории и взаимных отношениях русского и польского народов".

"За год до смерти, 22 июля 1875 г., Ш. праздновал свой 50-летний юбилей в генеральских чинах."

"Деятельность Шипова, проникнутая глубоким патриотическим духом и продолжавшаяся около 70 лет, никогда не была заключена в тесные рамки одной какой-либо специальности, а распространялась на все отрасли вверяемой его управлению части. Редкая доброта, разумное отношение ко всякому делу, за которое он брался, его доступность для каждого – вот качества, которые доставили Шипову глубокое уважение современников. Проникнутый безграничной любовью ко всем своим ближним, Шипов, в частной жизни как и в общественной, всегда стремился к одной и той же цели, принести возможно большую пользу тем людям, с которыми он соприкасался."