"Командующий 12-й ротой капитан граф Муравьёв-Амурский читал в полку сообщение о колоннах и привёл примеры их применения в сражениях при Ваграме и при Ватерлоо." (Запись за 1 марта 1892 г.)
"В 4 ч в офицерском собрании граф Муравьёв-Амурский прочёл весьма занимательное сообщение об укреплении нашей западной границы." (Запись за 11 апреля 1892 г.)
"Думаю пригласить [в качестве адъютанта - прим. О.Х.] прикомандированного к полку для командования ротой Генерального штаба капитана графа Муравьёва-Амурского. Мне бы очень хотелось оставить его при себе адъютантом, но вряд ли он пойдёт, рассчитывая на лучшее. Но пожить у нас месяца два, даже не сдавая 12-й роты, он верно согласится. Воспользуюсь его пребыванием, чтобы позаняться с ним тактикой. [...] Муравьева-Амурского я не приглашу. Хорошо, что ранее чем позвать его пожить у нас [...], я посоветовался с Гартонгом, как батальонным командиром Муравьёва. Узнал от Гартонга, что Муравьёв служит мишенью для шуток товарищей, осмеивающих его тактическое направление. Следовательно, пригласив его для занятий тактикой, что было бы единственной благовидной причиной для приглашения, я бы и сам показался офицерам смешным." (Записи за 27 и 31 августа 1892 г.)
"К обеду позвали А. Н. Майкова и Я. П. Полонского. Был также капитан граф Муравьёв-Амурский; он уже сдал 12-ю роту Вельцину и на днях уезжает в Ригу, к месту служения." (Запись за 10 октября 1892 г.)
"Рядом с фран-масонами, или вернее над ними стоит другая тайная политическая сила - а именно еврейство. Оно покрывает уже невидимою сетью почти весь мир и постепенно надвигается на нас. Центр всего мирового еврейства, который руководит его действиями, а сам остаётся в тени, находится в Париже. [...] Династия из которой будет взят этот царь [речь идёт о царе всего мира - прим. О.Х.] существует; она находится в Англии и члены ее даже не подозревают о том высоком назначении для которого их готовят. [...] Однако на пути этого будущего царства стоит в настоящее время Россия. [...] Далее еврейство наше вошло в формальный союз с поляками. Последние же, не допускаемые в некоторые отрасли государственной службы, тем решительнее бросились на все то, что им пока открыто. [...] Могу только с уверенностью указать на следующее: еврейством руководит их парижский синедрион, а поляками римские иезуиты."*
"Из ряда моих донесений, начиная с конца зимы Ваше Величество изволили уже видеть, что я всегда указывал на наших главных врагов в Европе, во главе коих стоят евреи, а затем идут им подчинённые: масоны, Англия и др.
Наш союз с Францией подвергается теперь огромной опасности. Кампания против наших фондов во Франции, о которой я предварял недавно, уже началась. Дискредитирование наших бумаг уже происходит в провинции и работают наши же русские жиды, выдавая себя за чисто-русских людей, чего разобрать здешний народ, конечно, не в состоянии и верит им.
Сила нашего союза с Францией покоится на двух главных обстоятельствах: на нашем здесь кредите и на военной конвенции. Против первого уже деятельно работают, против второй идет борьба издалека, но тем более верная. Подрывают и унижают армию, ослабляют ее и тем самым сделают нашу конвенцию пустым клочком бумаги. Она будет по-прежнему неприкосновенна, но зато и неисполнима со стороны Франции.
Здешний военный министр не может серьезно задеть главный штаб, за который мы заступились весною, как Ваше Величество изволите помнить, но тем решительнее идет разрушительная работа во всем прочем. Последние декреты, в одну неделю как из рога изобилия посыпавшиеся на французскую армию, вводят систему полного произвола со стороны военного министра.
Производство офицеров всех чинов, перемещение их, распределение стипендий юнкерам Сен-Сирской школы, все это точно диктатору принадлежит одному министру; существующие нормы и правила не отменяются, они только покрываются неограниченной властью министра.
Наконец декрет о браке офицеров должен также внести, и весьма скоро, разлад в среду офицеров, благодаря слишком большой неравности семейного положения, которое он поощряет.
В подозрительные (по мнению кого-либо из министров дрейфусаров) полки назначаются особые шпионы из офицеров-жидов, которые собственно и будут применять новые декреты.
Все эти мероприятия быстро расшатают и ослабят армию. А быть в союзе со слабым кому же выгодно. И конвенция падет сама собою.
Нынешний кабинет, благодаря масонскому большинству в палате может просуществовать, пожалуй, до новых выборов, т. е. больше года, а чтобы расшатать наш союз и посеять к нам недоверие достаточно двух-трех месяцев такой работы, при полном к тому же безучастии нашего посольства.
Я бы мог, пожалуй, повторить свою весеннюю попытку, но предвижу, что теперь потерплю при нынешних условиях полную неудачу. Зная, что весною я не только не был поддержан нашим посольством, но что оно даже пошло против меня, т. е. против интересов России и в угоду жидовскому министерству, меня даже слушать не станут и ничего не только не изменится, но даже и ухудшится. Я решаюсь умолять Ваше Величество дать мне ту силу, которая нужна, чтобы поправить все пока еще есть время.
Достаточно будет Вам, Государь, повелеть прислать мне телеграмму из одного слова «regu» за подписью Гессе, чтобы я знал, что мне делать.
Но вместе с тем я умоляю Ваше Величество повелеть послу содействовать и поддержать меня в том деле, которое я предприму. Мне кажется, что послу достаточно шифровать следующее: «Высочайше повелевается послу содействовать военному агенту в том деле, о котором последний сообщит».
Я поступлю тогда следующим образом: как и весною, потребую отмены декретов последней недели, вредных для нашего союза и ведущих к его полному ослаблению, так как они разрушают ту силу, на помощь которой рассчитывает Россия на основании существующей конвенции.
И Ваше Императорское Величество увидите исполнение на деле того, о чем я имел счастие Вам докладывать лично еще в июле — что в Державе Вашей есть и французская губерния.
Видите, Государь, какой у Вас смелый подданный, но он тем более смел, что он любит своего Государя и знает, что если Государю не угодно ничего теперь предпринять, то все останется как было до сих пор, так как даже посредника между Вашим Величеством и мною сейчас нет.
Простите, Государь, Вашего горячо преданного Вам и России верноподданного
Париж
Гр. В. Муравьева-Амурского" (*)